Двоюродный брат николая 2 князь. Великий князь Андрей Владимирович Романов
ПРЕДАТЕЛЬСТВО КОРОЛЯ
В октябре 1994 года случилось то, что еще недавно казалось невероятным: в Россию с официальным визитом прибыла королева Великобритании Елизавета II. До этого никакой другой английский монарх на подобное не отваживался. Когда летом 1908 года прадедушка нынешней королевы король Эдуард VII находился в гостях у Николая II, он так на землю и не ступил. Встречи и переговоры происходили на царских яхтах «Штандарт», «Полярная звезда» и на королевской яхте «Виктория и Альберт», стоявших на рейде города Ревеля (Таллина). Тогда об этой встрече было мало что известно. Через 86 лет визит коронованной особы произошел совершенно в другом антураже. Толпы журналистов, кино- и телекамеры запечатлевали во всех подробностях эпохальное событие. Новость интересовала весь мир. Авторитетнейший мировой лидер признал наконец новую Россию. Но королевский вояж не только замыкался на современности, на надобности текущего дня мировой политики. Русскому сердцу приезд Ее Величества напомнил о собственном прошлом, он донес до него свет далекой планеты, называвшейся Российская империя.
Однако с первого же дня визита стало ясно, что и высокие гости, и любезные хозяева всячески избегали одной темы, не нашедшей отражения в программе: Романовы. Ее Величество лишь посетила царскую усыпальницу в Петербурге, где покоятся русские монархи, в том числе и Александр III - свояк английского короля Эдуарда VII. Других же признаков внимания, во всяком случае, официального, со стороны высоких английских гостей проявлено не было. А на торжественном приеме в Кремле на голове Елизаветы II сияла бриллиантовая тиара, та самая, которая когда-то принадлежала русской царице Марии Федоровне. Но все - и принимающие, и визитеры - делали вид, что не знают о том, что здесь, в России, в нынешнем, XX веке были убиты родственники Виндзоров: две внучки королевы Виктории, два кузена короля Георга V и другие близкие и не очень близкие. И никто из власть имущих не раскаялся, никто не принес своих извинений, не выразил сожаления. Никто не хотел даже упоминать об этих злодеяниях. Забыли? Простили?
Английский королевский дом до сих пор имеет сильные генетические связи с Романовыми. Бабкой герцога Эдинбургского (мужа королевы Елизаветы II) была русская великая княгиня Ольга Константиновна, матерью - племянница императрицы Александры Федоровны принцесса Алиса Баттенбергская (Маунтбеттен), а отцом - племянник императрицы Марии Федоровны и кузен Николая II принц Андрей Греческий. Существуют и другие линии переплетения семейно-родственных уз. Когда Николай II отрекся от короны, английским королем был двоюродный брат царя и царицы Георг V (дед Елизаветы И). В Англии тогда жило немало близких царских родственников: сестра Александры Федоровны Виктория, тетка Николая II герцогиня Мария Эдинбургская (сестра Александра III) и другие. Мог ли царь и его близкие спастись? Почему вместо отбытия в Великобританию, о чем весной и в начале лета 1917 года было много разговоров, семья Николая II оказалась в Сибири, что сделало ее дальнейшую участь безнадежной? Существовала ли возможность иного исхода? По этому поводу бытуют несхожие точки зрения, а некоторые важные эпизоды преданы забвению. Для выяснения трагической судьбы царской семьи необходимо восстановить важнейшие детали постреволюционной Романовской эпопеи.
Вскоре после отречения от престола Николая II премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд Джордж прислал Временному правительству напыщенную телеграмму, в которой, в частности, говорилось: «Революция обнаружила главную истину, что эта война является борьбой за народное правительство в той мере, что и за свободу». Лидеру английских либералов казалось, он был в том убежден, что пришедшие к власти в Петрограде либералы объединят страну, станут выразителями чаяний и надежд большинства. Поразительная наивность! В России их поддерживал очень небольшой слой населения, а в Лондоне и Париже полагали, что у власти оказались «представители народа»!
В то же время царь, которого с почестями и восторженно принимали и во Франции, и в Англии, оказался брошенным на произвол случая. Потерпевший крушение политик редко где вызывает сочувствие, не может рассчитывать на расположение. Но в данном случае проблема не исчерпывалась лишь политической стороной; здесь существовал один важнейший моральный аспект, о котором не говорили тогда, да и мало упоминали потом. Друзьями и союзниками был отвергнут и обречен на смерть не только «неудачливый правитель» России, но и брат английского короля, адмирал английского флота и фельдмаршал английской армии! (Первое звание в 1908 году от Эдуарда VII, а второе в 1915 году от Георга V царь получил как «Большой друг Великобритании»!)
Участники той жестокой интермедии писали и говорили потом о своей роли не раз. Все выгораживали себя, сваливая вину на других. «Этуали русской общественности» не признавали собственную политическую импотентность и обвиняли отечественных радикалов, посольство Великобритании и политический курс британского правительства. Именно эти причины, по их утверждениям, обусловили то, что семье Николая II после отречения не удалось покинуть пределы России и переехать в Великобританию, куда она была приглашена правительством Его Величества.
Действительно, 10 (23) марта 1917 года посол Великобритании в Петрограде сэр Джордж Бьюкенен уведомил министра иностранных дел Милюкова, что «король Георг, с согласия министров, предлагает царю и царице гостеприимство на британской территории, ограничиваясь лишь уверенностью, что Николай II останется в Англии до конца войны». Чуть ранее, 7 (20) марта, выступая на заседании московского совета рабочих и солдатских депутатов, министр юстиции и главный герой Февраля А. Ф. Керенский заявил: «В самом непродолжительном времени Николай II под моим личным наблюдением будет отвезен в гавань и оттуда на пароходе отправится в Англию».
Когда Николай II отказывался от престола, он не выдвигал никаких требований, не ставил никаких условий, касавшихся дальнейшей судьбы его и семьи. Лишь через два дня, 4 марта, на имя главы Временного правительства князя Г. Е. Львова из Ставки в Могилеве за подписью М. В. Алексеева пришла телеграмма, где говорилось: «Отказавшийся от престола император просит моего сношения с вами по следующим вопросам. Первое. Разрешить беспрепятственно проезд его с сопровождающими лицами в Царское Село, где находится его большая семья. Второе. Обеспечить безопасность пребывания его и его семьи с теми же лицами в Царском Селе до выздоровления детей. Третье. Предоставить и обеспечить беспрепятственный проезд ему и его семье до Романова (Мурманск. - А. Б. ) с теми же лицами». Прошло два дня, и 6 (19) марта глава кабинета ответил: «Временное правительство решает все три вопроса утвердительно; примет все меры, имеющиеся в его распоряжении: обеспечить беспрепятственный проезд в Царское Село, пребывание в Царском Селе и проезд до Романова на Мурмане». Бывший правитель удовлетворился устным обещанием Временного правительства содействовать переезду в Англию. Но уже скоро стало ясно, что подобный шаг вызовет неудовольствие влиятельных радикальных сил в России. Либеральные принципы и гуманные соображения отступили на задний план перед соображениями сиюминутными, перед желанием завоевать популярность в тех кругах, где господствовали крайние устремления. Отпор им давать никто не хотел и не смел.
Деятели, пришедшие к власти в марте 1917 года, оказались слишком трусливыми и беспринципными, чтобы твердо и ясно сразу же объявить о своих намерениях касательно отрекшегося царя и его близких. Да у них определенных планов тогда просто и не существовало. Они надеялись, что отъезд царя в Англию сам собой решит щекотливую проблему. Заняв министерские кресла, пугливые представители «русской общественности» цепенели от рева левой общественной фракции, требовавшей самых крайних мер в отношении «предателей и тиранов».
Русские популярные газеты, обезумевшие от нахлынувшей полной свободы, тиражировали невероятную ложь: бывший царь и царица вошли в тайные сношения с Германией и собирались заключить сепаратный мир «за спиной народа», они предали Россию, делами управления в России занимались «пьяный развратник» Распутин и «его клика». И еще много чего писали и утверждали, и никто ничего не доказывал и не опровергал. Общественные страсти накалялись. Отношение к бывшим венценосцам все четче и четче приобретало характер человеконенавистничества. И уже через несколько недель после крушения монархии трудно было рассчитывать на то, что в «в стране победившей свободы» у них есть шанс избежать расправы.
Не подлежит сомнению, что никто из числа министров Временного правительства не желал смерти царю и его близким. Но то, что они делали (или не делали), вольно или невольно, неминуемо вело к усугублению ситуации. С одной стороны, Керенский, Милюков, Львов и другие были бы несомненно рады, если бы Романовым удалось отбыть из России. Но с другой - они не хотели «ссориться» с петроградским советом, где ни о каком снисхождении и слышать не хотели. Постоянно уступая левым, министры санкционировали меры, чреватые лишь осложнениями. Во-первых, 7 марта было принято постановление правительства, где говорилось: «Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село».
Чем же было вызвано подобное роковое решение? Оказывается, опасениями монархической контрреволюции! Разговоры о монархических заговорах и попытках реставрации не смолкали ни на день. О том писали и говорили без устали, хотя никаких заметных признаков деятельности роялистских групп вообще не было. Но это ничего не меняло, и, например, Керенский опасался монархического реванша вплоть до прихода к власти большевиков. В эмиграции, объясняя арест царя, он уже не говорил о тех своих маниакальных страхах и выставлял совсем иную первопричину: необходимость обеспечить безопасность Николая II и Александры Федоровны. Подобные уверения нельзя воспринимать иначе, как желание задним числом оправдать собственные трусливые и безответственные действия в 1917 году.
Арестом тогда дело не исчерпывалось. Устремления хозяев «новой России» простирались дальше: они явно намеревались «вбить осиновый кол» в сердце монархии, навсегда покончить с ней. Спешили: Россия была провозглашена республикой еще в августе 1917 года, хотя форму государственного устройства должно было определить Учредительное собрание, созыв которого первоначально планировался на ноябрь 1917 года. Аресту царской четы предшествовала и другая акция: 4 марта была учреждена Чрезвычайная следственная комиссия для расследования противозаконных по должности действий бывших министров и прочих высших должностных лиц (ЧСК). Это была удивительная институция «свободной России». В нее вошли юристы и общественные деятели кадетско-эсеровской ориентации, задача которых состояла в выявлении и выяснении закулисной стороны деятельности свергнутого режима. Новые правители России были убеждены, что «народ должен знать всю правду». И указанная комиссия должна была эту «правду» добыть и огласить. Непосредственным инициатором и главным «патроном» сего начинания был А. Ф. Керенский, занявший пост министра юстиции в первом составе Временного правительства. Руководителем комиссии являлся присяжный поверенный (адвокат) из Москвы Н. К. Муравьев, выступавший до революции защитником по политическим делам.
Комиссия была наделена правом производить следственные действия, заключать под стражу отдельных лиц, выносить решения об их освобождении и получать любую информацию из государственных, общественных и частных учреждений по вопросам, ее интересующим. Первоначально конечная цель подобных занятий была не совсем ясна, но большинство деятелей новой власти считало, что комиссия должна подготовить материалы для привлечения к суду бывших правителей. Были допрошены и опрошены десятки высших должностных лиц империи, известные политические и общественные деятели, придворные. В их числе: царские премьер-министры И. Л. Горемыкин, князь Н. Д. Голицын, граф В. Н. Коковцов, Б. В. Штюрмер; министры внутренних дел А. А. Макаров, Н. А. Маклаков, А. Д. Протопопов, А. Н. Хвостов; министр юстиции, а затем председатель Государственного Совета И. Г. Щегловитов, министр Императорского двора граф В. Б. Фредерикс, дворцовый комендант В. Н. Воейков, высшие чины военных ведомств, полицейского управления. Дали свои показания и те, кто оказался в числе героев «славных» февральско-мартовских событий: лидер кадетской партии, министр иностранных дел в первом составе Временного правительства П. Н. Милюков, глава Военно-промышленного комитета, в марте - апреле 1917 года военный министр А. И. Гучков, председатель II Государственной Думы А. Ф. Головин, председатель IV Государственной Думы М. В. Родзянко, известные политические деятели: публицист В. Л. Бурцев, лидер большевиков В. И. Ленин, меньшевик Н. С. Чхеидзе, кадет А. И. Шингарев и другие.
ЧСК собрала огромный документальный материал, полученный из различных центральных ведомств и от отдельных лиц, так или иначе причастных в выработке и осуществлению государственного курса в период монархии. Керенский, во время одного из своих посещений Царского Села, потребовал от Николая II, «во имя установления правды», доступа к личным бумагам и корреспонденции. Царь безропотно согласился. Провел в свой кабинет, сам отпер все ящики письменного стола, показывал, где что лежит, давал необходимые пояснения. Несколько дней представители новой власти рылись в столах и шкафах Александровского дворца и увезли в Петроград множество бумаг. Глава комиссии Муравьев несколько раз давал интервью столичным газетам и уже в мае 1917 года без обиняков утверждал, что «обнаружено множество документов, изобличающих бывшего царя и царицу».
В действительности же замысел Керенского и прочих «временных» провалился: установить «преступные деяния» властителей, выявить их антигосударственную деятельность и разоблачить предательские сношения с врагами государства не удалось. А ведь так искали, так искали! По прошествии времени очевидно, что подобных документов просто не существовало, хотя «профессиональные разоблачители царизма» были убеждены в их наличии (иначе бы никакой комиссии и не создавали). Но и в то время находились люди, не ослепленные революционным угаром. Весной 1919 года Иван Бунин написал: «Нападите врасплох на любой старый дом, где десятки лет жила многочисленная семья, перебейте или возьмите в полон хозяев, домоправителей, слуг, захватите семейные архивы, начните их разбор и вообще розыски о жизни этой семьи, этого дома, - сколько откроется темного, греховного, неправедного, какую ужасную картину можно нарисовать и особенно при известном пристрастии, при желании опозорить во что бы то ни стало, всякое лыко поставить в строку! Так врасплох, совершенно врасплох был захвачен и российский старый дом. И что же открылось? Истинно диву надо даваться, какие пустяки открылись! А ведь захватили этот дом как раз при том строе, из которого сделали истинно мировой жупел. Что открыли? Изумительно: ровно ничего!» Писатель был абсолютно прав: в общем-то «открылись» действительно пустяки.
Однако арест и проведение шумных следственных действий, хотели того или нет организаторы и вдохновители антицарской кампании, неизбежно осложняли возможность выезда Николая II за рубеж. Ведь через несколько недель после отречения речь шла уже не о бывшем царе, а о человеке, которого публично, бессудно, беспардонно, но вполне определенно во многих газетах именовали «врагом России», главным «государственным преступником». И кто такого деятеля мог принять, и кто такого человека хотел принять? Постепенно становилось все более очевидным, что надежда на царский исход из России не более чем иллюзия. То, что в марте или апреле казалось возможным, позже сделалось совершенно невероятным.
Антиромановская истерика (другое определение подобрать трудно) российской прессы, антимонархическая риторика политических лидеров являлись исторической очевидностью в России. Но и там, где давно существовали демократические институты, а свобода прессы должна была воспитывать ответственность оценок и серьезность суждений, там, в благословенной Англии, человеческой симпатии к бывшим русским монархам не наблюдалось. Английские газеты перепечатывали крикливо-разоблачительные сообщения русских газет, и общественное настроение окрашивалось все ярче в антиромановские цвета. Лондонская «Дейли телеграф» в апреле 1917 года писала: «Мы искренне надеемся, что у британского правительства нет никакого намерения дать убежище в Англии царю и его жене. Во всяком случае, такое намерение, если оно действительно возникло, будет остановлено. Необходимо говорить совершенно откровенно об этом». И говорили.
Уже 10 апреля 1917 года посольство Великобритании объявило русскому МИДу, что «не настаивает на переезде царя в Англию». Это был шедевр дипломатической эквилибристики: можно было подумать, что ранее правительство Его Величества «настаивало» на чем-то подобном!
Когда же случилось злодеяние в Екатеринбурге, когда во всей красе стали проявляться кровавые дела «прогрессистов и социалистов», некоторые в Европе прозрели и перестали отстаивать тезис о «реакционности» царской власти. Другие замолчали, но кое-кто все же остался приверженцем старых предубеждений. Дискуссии разгорелись и в среде русской эмиграции, и в высших кругах Великобритании. Известный военный и государственный деятель лорд Маунбеттен (родственник короля и племянник Александры Федоровны), например, неоднократно публично заявлял, что руки Ллойд Джорджа «обагрены кровью Романовых».
А что же король? Какова его роль во всей этой печальной истории? У Николая II существовали давние дружеские отношения с Георгом V. Еще цесаревичем, в 1893 году, Николай Александрович присутствовал на свадьбе старшего сына наследника престола, герцога Йоркского, женившегося на принцессе Марии Текской. Потом «милый Джорджи» приветствовал брачную партию цесаревича со своей кузиной Алисой Гессенской. После помолвки в Кобурге, в апреле 1894 года, Георг писал: «Мой дорогой старина Ники! Я должен послать тебе всего пару строк, чтобы от всего сердца поздравить тебя с хорошей вестью, что ты телеграфировал мне вчера. Желаю тебе и дорогой Аликс всех радостей и счастья теперь и в будущем. Мне в самом деле доставляет удовольствие думать, что все наконец устроилось и что великое желание твоего сердца наконец сбылось, ведь мне известно, что уже несколько лет ты любишь Аликс и хочешь жениться на ней. Я совершенно уверен, что она будет тебе отличной женой, и что она очаровательна, мила и образованна».
Николай II тепло относился к своему двоюродному брату и никогда не выказывал по отношению к нему никаких критических замечаний. Он очень ценил и уважал его родителей, а с «милым Джорджи», когда встречались, у них не возникало никакой неловкости, натянутости. Отношения были искренними и родственными. Николая Александровича всегда чрезвычайно занимало их удивительное внешнее сходство. Дело доходило до курьезов: сама Мария Федоровна однажды перепутала их, приняв племянника Георга за своего сына. Случались и другие забавные случаи.
В ноябре 1894 года, после обряда венчания Николая II и Александры Федоровны в церкви Зимнего дворца, их английский кузен и гость Георг решил пройтись по Петербургу. Позади него сразу же образовалась толпа, в молчаливом оцепенении шествовавшая за английским принцем вплоть до Аничкова дворца, где была свадебная трапеза. Оказалось, толпа решила, что молодой император следовал один пешком из Зимнего дворца, и Николай II невольно рассмеялся, когда ему о том рассказали. Царь испытывал симпатию и к жене Джорджи, Мэй, и чем-то она ему даже напоминала его Аликс.
Что же касается Александры Федоровны, то она, выросшая рядом с Георгом, вращавшаяся в одном с ним кругу, не питала особого расположения к своему кузену. Она считала его довольно пустым человеком, которого больше интересовали охота и скачки, чем серьезные занятия или увлечения. Она хорошо помнила, что с детства он не питал должного уважения к их бабушке, королеве Виктории, и даже за глаза острил и делал критические замечания в адрес королевы. Аликс считала подобное отношение неприличным. Она хорошо помнила и то, как летом 1894 года, когда цесаревич Николай в качестве жениха гостил в Англии, Джорджи позволил себе несколько раз бесцеремонно обсуждать перспективы их с Ники дальнейшей жизни и даже публично (какой стыд!) рекомендовал ему носить туфли на высоком каблуке, чтобы быть вровень с Аликс! Александра Федоровна и через многие годы с возмущением говорила об этом, считая поведение его совершенно бестактным. Она так и не рассталась с убеждением, что Джорджи просто «глупый человек».
Николай Александрович не был склонен придавать значение мелким недоразумениям и неудовольствиям, абсолютизировать их. Его отношения с принцем, а затем королем носили ровный характер. Они время от времени переписывались, и послания их дышат теплотой и родственной симпатией. Вскоре после восшествия на престол в 1910 году Георг V писал русскому царю: «Да, мой самый дорогой Ники, я надеюсь, что мы всегда будем продолжать нашу с тобой дружбу; ты знаешь, я неизменен, и я всегда тебя так любил». Письмо заканчивалось трогательно: «В мыслях я постоянно с тобой. Благослови тебя Бог, мой дорогой старина Ники, и помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня как на своего друга. Навеки твой преданный друг Джорджи».
К тому времени Лондон и Петербург смогли преодолеть старые предубеждения, отношения между двумя странами становились дружескими, а на мировой арене они выступали уже союзниками. Георг относился к числу тех в Великобритании, кто видел главную угрозу национальным интересам со стороны Германии, для успешного противодействия гегемонизму которой альянс с Россией был жизненно необходим.
Николай II не был склонен осложнять отношения с Германией, но с Великобританией искренне стремился поддерживать и развивать дружеские связи, чему способствовали и личные симпатии монархов. Когда началась мировая война, переписка царя и короля отразила все важнейшие вехи, все главные драматические коллизии страшного противостояния. «Дорогого Ники» и «милого Джорджи» соединил единый порыв, одно главное стремление: добиться полной победы над ненавистным врагом. Последнее послание Георга V Николаю II датировано 17 января 1917 года и завершалось словами: «Навеки, дорогой Ники, твой самый преданный кузен и верный друг Джорджи». Русскому царю оставалось править чуть больше месяца.
Уже после отречения императора английский монарх прислал на имя русского кузена телеграмму: «События последних недель глубоко опечалили меня. Мои мысли постоянно с Вами, и я всегда остаюсь Вашим истинным, преданным другом, каким, как Вы знаете, я всегда был в прошлом». Это выражение дружеских симпатий не дошло до адресата: лидер крупнейшей русской либеральной партии, а тогда министр иностранных дел Временного правительства Павел Милюков решил, что послание адресовано царю, а раз Николай II таковым больше не является, можно и не передавать телеграмму, чтобы не возбуждать ненужные толки о том, что Великобритания интригует «против новой власти». И Николай II никогда не узнал об этой последней весточке от «милого Джорджи».
Когда именно у Николая II возникло намерение отбыть в Англию - неизвестно, но несомненно, что в момент отречения он имел в виду подобную возможность. И с каждым днем все более и более убеждался, что вряд ли ему и Аликс позволят остаться в стране. Он регулярно читал газеты, наполненные враждебной клеветой и злобными призывами, и желание временно покинуть Россию только усиливалось. Нет, о постоянной эмиграции ни он, ни Аликс никогда не думали: они лишь считали, что это - временный ртъезд, до окончания войны, а затем, когда наступит другое время, когда придет умиротворение в души людские, можно будет вернуться и жить там, где только и могли жить: в России. Когда Николай Александрович вернулся в Царское, они с Аликс серьезно обсуждали отъезд, решали, что взять с собой, кого из верных людей пригласить сопровождать их. Конечно же, оставался вопрос о деньгах. В 1917 году никаких капиталов у царской четы за рубежом не существовало (то, что имелось в английских банках, было израсходовано на нужды снабжения русской армии, а вклады на детей, в берлинских банках, были безнадежно потеряны). Николай II полагал, что новое правительство России обеспечит его семью. Тем более что им ведь так мало было надо. Они не претендовали ни на какие резиденции, не собирались присваивать коронные драгоценности, другое движимое и недвижимое имущество, принадлежавшее ранее монарху. Они могли довольствоваться малым.
Идею уехать в Англию, чтобы переждать там «ненастье» на своей родине, не сразу, но приняла Александра Федоровна. Там она выросла, там было столько дорогих воспоминаний, там была «родина ее молодости». А ведь никуда больше им с Ники и уехать нельзя. Хотя Джорджи и не очень умен, но все-таки у него хватит ума сделать все, чтобы стать гарантом их благополучия. Ведь это долг монарха! А эти бессовестные намеки в газетах на ее предательство, на то, что она работала в пользу Германии, что она чуть ли не шпионка Вильгельма! Это какой-то бред, который и опровергать-то не стоит. Она себе и представить не могла, что в Лондоне к этому «бреду» относились вполне серьезно. В мае 1917 года министерство иностранных дел Великобритании через своего посла Бьюкенена передало новому министру иностранных дел М. И. Терещенко, что «Британское правительство не может посоветовать Его Величеству оказать гостеприимство людям, чьи симпатии к Германии более чем хорошо известны».
Собственно в отношении царской семьи у Временного правительства теоретически было два варианта: отправить ее в Ливадию или в Англию. Но второй вариант представлялся предпочтительнее, так как присутствие бывшего царя в стране могло лишь дестабилизировать общую ситуацию, внося раздоры и распри в общественную жизнь. Министр иностранных дел Милюков считал, что отъезд нельзя откладывать, и с этим надо торопиться. Однако сам никакой инициативы не проявлял. 8 (21) марта английский посол Бьюкенен напомнил главе МИДа, что Николай II - близкий родственник и интимный друг короля, и просил принять меры для обеспечения его безопасности. Уже было известно, что правительство приняло решение об аресте монарха, и посол Его Величества спросил Милюкова, правда ли это? Прозвучавший ответ - неповторимый исторический эвфемизм - по своему цинизму достоин Макиавелли. Министр уверял посла, что это не совсем правильно. На самом же деле «Его величество» только «лишен свободы и будет доставлен в Царское под эскортом, назначенным генералом Алексеевым». При этом Милюков уверил посла, что правительство сделает все возможное для благополучного завершения этого дела и готово платить семье царя «щедрое содержание».
Но никаких решительных шагов ни Милюков, ни его коллеги по кабинету не предпринимали. Потом, уже в эмиграции, все они уверяли, что велись длительные и сложные переговоры, хотя остается неясным, что же именно обсуждалось на этих переговорах, учитывая, что в России никаких шагов для ускорения отъезда Романовых так и не было сделано. Уместнее все-таки говорить о том, что вся деятельность русских должностных лиц сводилась лишь к высказыванию английской стороне мнения о «желательности» отъезда, в надежде, что как-нибудь все «образуется». Но надежда на «авось» в политике свидетельствовала лишь о безответственности тех, кто находился у руля государственного управления в России весной и летом 1917 года. Бывший царский премьер-министр В. Н. Коковцов считал, что вина за трагедию царской семьи лежит на Временном правительстве, «оказавшемся во власти Совдепа». Сходную позицию занимал и Ллойд Джордж, утверждавший в своих воспоминаниях, что Романовых погубило то, что Временное правительство не сумело стать хозяином в собственном доме.
Но что взять с Керенского или Милюкова? «Факиры на час», по воле случая оказавшиеся на вершине власти и столь же молниеносно оттуда слетевшие. А как же король, то есть тот, кто по праву своего рождения обязан выступать блюстителем норм и традиций, высшим моральным авторитетом, олицетворять честь, достоинство, престиж и величие Британской империи? Лорду Пальмерстону принадлежит классическое определение, гласящее, что у Англии нет ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, а есть только постоянные интересы. И дед нынешней королевы Елизаветы II проявил себя настоящим сыном Британии: никакой этики, никакой морали, никаких родственных чувств - одна лишь политическая выгода. И на том историческом отрезке это значило предать забвению всю романовскую тему.
За две недели до отправки Романовых в Сибирь, в середине июля, министр иностранных дел М. И. Терещенко проинформировал посла Его Величества о предстоящей акции и сообщил, что там семья «будет пользоваться полной свободой» и что «бывший царь остался доволен предложением переменить место жительства». Терещенко лгал, Николай II еще не знал о таком решении и никакого «согласия», естественно, дать не мог. Однако в этом эпизоде интересна не позиция отечественных бездарностей-министров, а точка зрения другой стороны. В своей депеше на имя министра иностранных дел Великобритании лорда Бальфура посол сообщил, что на его вопрос, чем объясняется подобное решение, Терещенко сказал, что это вызвано «растущей среди социалистов боязнью контрреволюции». «Я, - писал далее Бьюкенен, - сказал министру иностранных дел, что, по моему мнению, эта боязнь неосновательна, поскольку дело идет о династии». Известие о депортации императора и его близких в далекую глухомань с непонятной целью не произвело никакого впечатления в Лондоне. Оттуда не последовало ни ноты, ни запроса.
Король Георг V не сделал ровно ничего, что могло бы облегчить участь поверженных венценосцев. У него не было ни малейшего желания бросать вызов публике, демонстрируя свои человеческие симпатии (если они у него и существовали). Ни в 1917 году, ни в последующие годы английский монарх не проявил никакого интереса к судьбе своих родственников в России. Ему эта история была «малоинтересна». (Даже кайзер вел себя иначе. Несколько раз, по различным каналам и при Временном правительстве, и уже при большевиках из Берлина поступали запросы о судьбе различных членов царской фамилии - урожденных германских принцесс.)
Лишь один раз, весной 1919 года, английскому королю пришлось проявить участие к судьбе родственной династии. Он согласился послать к берегам Крыма броненосец, чтобы вывезти оттуда императрицу Марию Федоровну. Этого ему делать совсем не хотелось, но его мать, вдовствующая королева Александра, чуть ли не на коленях месяцами умоляла сына спасти жизнь ее сестры. Но потом это «нежелательное решение» открылось и приятной стороной: Георг V и его жена с удовольствием, без всяких колебаний, задешево приобрели неповторимые ювелирные украшения русской царицы Марии Федоровны. Царские драгоценности короля и королеву живо интересовали.
Получив известие о гибели Романовых в Екатеринбурге, Георг V писал своей кузине, сестре императрицы Александры Федоровны маркизе Виктории Мильфорд-Хевен (Баттенберг): «Глубоко сочувствую Вам в трагическом конце Вашей дорогой сестры и ее невинных детей. Но, может быть, для нее самой, кто знает, и лучше, что случилось, ибо после смерти дорогого Ники она вряд ли захотела бы жить. А прелестные девочки, может быть, избежали участь еще более худшую, нежели смерть от рук этих чудовищных зверей». Невольно приходит на ум бессмертный афоризм Ларошфуко: «У нас всегда найдутся силы перенести несчастье другого». Как «повезло» семье последнего царя: их всех убили вместе! Какое сострадание, какое милосердие, какое участие! И если предположить невозможное и представить, что революция случилась в Англии и королю Георгу пришлось бы искать убежища, нет никаких сомнений, что Николай II, не задумываясь, сделал бы все для того, чтобы обеспечить английскому монарху кров. Но царь был самодержавный правитель, «тиран», мог игнорировать «политические потребности момента», имел право не стесняться своих родственных чувств; у него имелась возможность оставаться порядочным человеком.
Пройдут многие годы, и будет опубликована фундаментальная биография Георга V, написанная Гарольдом Николсоном, где, опираясь на конфиденциальные правительственные документы, автор расскажет, что уже к началу апреля 1917 года «предложение о предоставлении убежища в Англии царю и его семье стало достоянием гласности. В левых кругах Палаты Общин и в прессе поднялся возмущенный крик. Король, которого несправедливо сочли его инициатором, получил немало оскорбительных писем. Георг V понял, что правительство не в полной мере предусмотрело все возможные осложнения. 10 апреля он дал указание лорду Стэнфордхему (личному секретарю. - А. Б. ) предложить премьер-министру, учитывая очевидное негативное отношение общественности, информировать русское правительство, что правительство Его Величества вынуждено взять обратно данное им ранее согласие».
Английский посол сэр Джордж Бьюкенен в своих мемуарах будет это лукаво отрицать, заметив, что «наше предложение оставалось в силе и никогда не пересматривалось». Но уже после смерти дипломата его дочь Мэриэл написала о шоке, который испытал ее отец, узнав, что правительство отменило приглашение, сделанное членам императорской семьи 10 марта. И далее она сообщила следующее: «После выхода в отставку мой отец намеревался раскрыть правду, однако министерство иностранных дел уведомило его, что он потеряет пенсию, если сделает это». Сэр Джордж, чьи личные средства были весьма ограничены, не решился идти против воли правительства. Всю вину за случившееся дочь посла возлагала лично на Ллойд Джорджа.
Министр юстиции, а затем глава Временного правительства Александр Керенский в эмиграции не раз размышлял о причинах гибели Романовых, стараясь всячески себя дистанцировать от их трагической участи. В своих мемуарах он писал: «Уже летом, когда оставление царской семьи в Царском Селе сделалось совершенно невозможным, мы, Временное Правительство, получили категорическое официальное заявление о том, что до окончания войны въезд бывшего монарха и его семьи в пределы Британской империи невозможен». Именно тогда был подписан приговор Николаю II и его близким. Крикливые левые одержали победу не только в Петрограде, но и в Лондоне. Речь шла теперь лишь о времени и месте уничтожения бывшего царя. Затем наступит черед и всех остальных. Кровавое колесо истории XX века ускоряло свой разбег. Романовы были первыми в ряду обреченных. Они должны были погибнуть все. Но счастливое сцепление обстоятельств помогло части династии уцелеть наперекор беспощадному року.
| |
И обрек царскую Семью на мученическую смерть
Фото: ru.wikipedia.org
Изменить размер текста: A A
Николай II с женой, детьми и близкими был расстрелян в ночь на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге .
Загадка истории: почему после отречения от престола в марте 1917 года последний русский царь остался в России , а не уехал с домочадцами за границу. Ведь шанс на спасение был.
«Что же касается эвакуации царской семьи, то мы решили отправить их через Мурманск в Лондон ,- утверждал позже глава Временного правительства А. Ф. Керенский . - В марте 1917 года получили согласие британского правительства, но в июле, когда всё было готово для проезда поезда до Мурманска и министр иностранных дел Терещенко отправил в Лондон телеграмму с просьбой выслать корабль для встречи царской семьи, посол Великобритании получил от премьера Ллойд Джорджа ясный ответ: британское правительство, к сожалению, не может принять царскую семью в качестве гостей во время войны».
Поэтому вместо запланированного Мурманска Временное правительство вынуждено было отправить Семью в Тобольск . Поскольку в Петербурге усиливалось революционное движение, анархия.
Эвакуация вглубь России не спасла Николая II. Большевики свергли Временное правительство. И уничтожили Семью в подвале Ипатьевского дома.
ДВОЮРОДНЫЕ БРАТЬЯ
Керенский не лукавил, не обелял себя задним числом, - говорит историк спецслужб, писатель Геннадий СОКОЛОВ . – Рассекреченные документы полностью подтверждают его слова.
Англия действительно стала бы лучшим прибежищем для царской семьи в объятой мировой войной Европе . Россия была союзницей англичан в борьбе с Германией . Кроме союзнического долга Петербург и Лондон соединяли тесные родственные узы правителей. Николай II и его супруга императрица АлександраФёдоровна приходились королю Георгу V двоюродными братом и сестрой.
- Вот даже как?!
Поясняю. Мать Георга V, королева Александра - сестра августейшей матери государя Николая II вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Родная тетя последнего русского царя.
Отец Георга V, Король Эдуард VII - брат матери государыни императрицы Александры Фёдоровны. Родной дядя супруги последнего русского царя.
Кузены (двоюродные братья) Николай II и Георг V даже внешне были очень похожи! Близко дружили, звали друг друга «старина Ники», «милый Джорджи».
«Да, мой самый дорогой Ники, я надеюсь, что мы всегда будем продолжать нашу с тобой дружбу; ты знаешь, я неизменен, и я всегда тебя так любил… В мыслях я постоянно с тобой. Благослови тебя Бог, мой дорогой старина Ники, и помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня как на своего друга. Навеки твой преданный друг Джорджи».
Так писал Георг V Николаю II.
Потеряв весной 17-го престол, чета Романовых надеялась на временное убежище в Англии у «милого Джорджи». Оставаться в России им было опасно. Здесь открыто раздавались призывы убить супругу бывшего государя как «немецкую шпионку». А заодно и «Николая Кровавого».
22 марта 1917 года кабинет министров Великобритании принял решение о предоставлении «императору и императрице приюта в Англии на время, пока идет война». Об этом в Петрограде сообщил Временному правительству посол Джордж Бьюкенен.
Однако уже через неделю, 30 марта, «преданный друг Джорджи» сделал попытку дезавуировать приглашение правительства его русскому кузену. «Из-за опасности рейса и по соображениям целесообразности пребывания императорской семьи в этой стране...» О чем личный секретарь короля, лорд Стеймформхэм, известил российский МИД .
2 апреля министр иностранных дел Англии лорд Артур Бальфур попытался объяснить королю, что нехорошо идти на попятную: «Министры Вашего величества… не думают, что, если ситуация не изменится, возможно взять назад свое приглашение, которое было послано, и они полагают, что король согласится придерживаться прежнего решения, которое было послано Советом министров его величества».
- И что же «милый Джорджи»?
Утром 6 апреля секретарь Георга Стеймформхэм ответил Бальфуру: «король пожелал, чтобы я спросил Вас, не следует ли после консультации с премьер-министром сэру Джорджу Бьюкенену предложить российскому правительству, чтобы оно приняло какой-либо другой план относительно будущего мecтa жительства их императорских величеств».
Вечером того же дня сам Георг V написал главе МИДа:
«Проинструктируйте посла Бьюкенена, чтобы он сказал Милюкову (Министр иностранных дел Временного правительства. – Ред.), что мы должны отказаться от своего согласия на предложение российского правительства».
В постскриптуме же к этому письму Георг особо подчеркнул, что не король, а правительство пригласило царскую семью.
Политическая интрига короля сработала.
В мае 1917 года МИД Великобритании через своего посла Бьюкенена передало новому российскому министру иностранных дел М. И. Терещенко, что «Британское правительство не может посоветовать Его Величеству оказать гостеприимство людям, чьи симпатии к Германии более чем хорошо известны».
Георг добился своего. Бросил двоюродного брата на произвол судьбы. Фактически под пули большевиков.
СПАСАЛ ВРАГОВ
Чужими руками бросил. Дескать, правительство так решило. Может, английский король был настолько слаб, что действительно не мог помочь своему российскому родственнику, вот и выкручивался? У них же там конституционная монархия.
Факты говорят обратное. Георг V несколько раз давал защиту правителям, гораздо более далеким от него, чем русский царь - кузен. Так, он согласился на секретный план союзников спасти румынскую королевскую семью, когда ей угрожало пленение в ходе наступления германских армий зимой 1917 года.
В 1922 году другому кузену Георга V, князю Андрею Греческому, сыну свергнутого короля Греции Константина, грозила смерть от рук революционеров. За ним спешно послали английский крейсер «Калипсо». Заодно спасли греческого принца Филиппа. Мужу правящей сегодня английской королевы герцогу Эдинбургскому шел тогда второй год…
В конце концов, отправил же в 1919 году Георг V линкор «Мальборо » в Черное море, чтобы вывезти из Крыма свою тетушку, вдовствующую императрицу Марию Фёдоровну (мать Николая II). Ее вместе с великими князьями, их семьями доставили на английскую военно-морскую базу на Мальте . Затем она переехала в родную Данию, где умерла с миром в 1928 году. Личная защита Георга V простиралась даже на правителей, которые во время войны были его врагами. В 1919 году, после свержения монархии в Австро-Венгрии , император Карл с семьей могли погибнуть от рук дезертиров. По приказу Георга V к Карлу направили опытного британского разведчика –телохранителя. Он помог бывшим венценосным особам выехать из Австрии .
Так что «Джорджи» спокойно мог спасти и «дорогого Ники». Тем более, Николай II был союзником в Первой мировой, и даже фельдмаршалом королевской британской армии. Жезл ему вручили в Ставке в феврале 1916 года генерал Пэджет и лорд Пэмброк. А раз так, то Георг V уж тем более должен был приложить все усилия, чтобы спасти не только своего августейшего родственника, но и человека, имевшего в английской армии наивысший воинский чин. Должен был, но не сделал. Хотя Временное правительство, напомню, не препятствовало отъезду царской семьи, наоборот, готово было довезти ее до Мурманска и посадить на английский корабль.
Однако «Навеки преданный друг Джорджи» предпочел предать своего русского двоюродного брата.
- Почему, Геннадий Евгеньевич?
Историки утверждают, мол,«король много думал о предложении правительства пригласить императора Николая и его семью приехать в Англию.» После долгих колебаний все-таки не решился вывезти своего горячо любимого кузена и его семью из России. Боялся, дескать, общественного мнения, протестов со стороны рабочих и профсоюзов, которые тогда симпатизировали большевикам.Пребывание царя в Англии могло скомпрометировать положение короля и королевы.И ради сохранения короны он, скрепя сердцем, пожертвовал родственником.
Но, оказывается, Георг V с самого начала был против идеи предоставления убежища Николаю II. Об этом, в частности, его секретарь написал английскому послу в Париже лорду Бертье: «Это было твердое убеждение короля, который никогда этого не хотел».
Был еще вариант устроить Романовых во Франции . 22 апреля лорд Бертье, зная уже отношение короля к царской семье, так ответил на запрос замминистра иностранных дел Англии Чарльза Хардинга: «Мой дорогой Чарли, я не думаю, чтобы экс-императора во Франции встретили бы с радостью. Императрица - немка не только по рождению, но и по своему воспитанию. Она делала все, что могла, чтобы заключить мирный договор с Германией. Ее называют преступницей и сумасшедшей. А бывшего императора, поскольку он по своей слабости подчинялся ее указаниям, также считают преступником».
- Выходит, англичане закрыли тему об эмиграции Николая Второго во Францию, даже не обсудив ее с Парижем?
Выходит, так. Хотя страшилку про императрицу - «немецкую шпионку» резидентура британской разведки распространяла в Петрограде еще в 1916 году. Готовя операцию «Темная сила» по ликвидации Григория Распутина , приближенного к самой императрице. Англичане боялись, что Распутин станет посредником сепаратного мира России с Германией. Без поддержки русских Великобритания явно проиграла бы войну.
Георг V действительно оказался тогда в непростой политической ситуации. Российский император был непопулярен в Британии , особенно в левых кругах. Пропаганда превратила его в «Николая Кровавого», деспота и тирана , репрессирующего политических оппонентов. Общественное мнение могло быть против его политического убежища на туманном Альбионе.
Но все же главная причина предательства «преданного Джорджи» была в другом.
ДИНАСТИЯ МЕНЯЕТ ИМЯ
- Что же случилось в тот день?
Ровно сто лет назад король Георг V официально изменил название правящей династии с германской Саксен-Кобург-Готской на Виндзорскую. По имени замка, резиденции британских монархов.
Очень патриотический шаг! Но явно запоздалый. Отрываться от немецких монарших корней надо было еще в 1914 году, когда началась война с Германией.
Видно, выжидал. Как и США . В апреле 17-го Америка вступила в Первую мировую на стороне Антанты (военный союз Англии, России, Франции). Исход войны становился ясен. Тут-то король и сменил название династии. Объявив членами Дома Виндзоров потомков королевы Виктории и принца Альберта по мужской линии.
Принцам и принцессам нового дома Виндзоров, которых раньше обязывали вступать в брак исключительно с отпрысками немецких династий, было рекомендовано обратить свое внимание на британских невест и женихов. День издания декрета, 17 июля, король назвал в своем дневнике «историческим». Немецкая монархическая династия превратилась в «британскую королевскую семью».
Сменив королевскую фамилию, Георг V дистанцировался от своих августейших родственников. В первую очередь – от Николая II. Потому и не пустил его в Англию.
А ровно через год, в первый день рождения Дома Виндзоров, в Екатеринбурге расстреляли царскую семью.
- Мистическое совпадение!
Скажу больше! Замученный в подвале Ипатьевского дома наследник русского престола цесаревич Алексей приходился правнуком легендарной английской королевы Виктории. По ее линии мальчик и получил опасную болезнь гемофилию, ради лечения которой и был приближен ко двору Григорий Распутин.
- Даже правнуком основательницы династии пожертвовали Виндзоры! Я уж не говорю про его сестер.
Цель оправдывает средства. Напомню, в 1914 году, в начале Первой мировой, между собой сцепились 5 мировых империй: Австро-Венгерская, Британская, Германская, Османская, Российская. А когда война закончилась, осталась лишь одна - Британская. С новой династией - Виндзоров. Основанной Георгом V. Ради такого триумфа можно пожертвовать родственниками. Впрочем, не будем все валить на короля. За династией Виндзоров стояли крупный финансовый капитал и спецслужбы. Их приоритетная задача как тогда, так и сейчас - ослабление России, с давних пор главного геополитического соперника и конкурента Великобритании в мире.
Для того и устроили ликвидацию российской монархии и империи. Даже если бы Георг V и захотел спасти русского кузена, ему не позволили бы это сделать.
В любом случае царская семья была обречена.
О том, какая загадочная связь была между Иваном Грозным , Петром Первым и Павлом, бесплатно читайте в бестселлере 2017 года - захватывающем романе Дмитрия Миропольского
Как известно, императорская семья Романовых была расстреляна в ночь на 17 июля 1918 года большевиками. Многие задаются закономерным вопросом: почему Николай II с семьей не покинул страну, ведь такая возможность всерьез рассматривалась Временным правительством? Планировалось, что Романовы отправятся в Англию, но двоюродный брат Николая II Георг V, с которым они были очень близки и безумно похожи, почему-то предпочел откреститься от родственников.
Участие в Первой мировой войне для России имело весьма плачевные последствия. В ходе Февральской революции 1917 года Николай II подписал отречение от престола. Взамен этого Временное правительство обещало ему и его семье беспрепятственный выезд за границу.
Позже глава Временного правительства А. Ф. Керенский заверял: «Что же касается эвакуации царской семьи, то мы решили отправить их через Мурманск в Лондон. В марте 1917 года получили согласие британского правительства, но в июле, когда всё было готово для проезда поезда до Мурманска и министр иностранных дел Терещенко отправил в Лондон телеграмму с просьбой выслать корабль для встречи царской семьи, посол Великобритании получил от премьера Ллойд Джорджа ясный ответ: британское правительство, к сожалению, не может принять царскую семью в качестве гостей во время войны» .
Вместо Мурманска императорскую семью отправили в Тобольск, т. к. в столице усиливались анархические настроения и к власти рвались большевики. Как известно, после свержения Временного правительства новые руководители посчитали, что Романовых нужно уничтожить физически.
Title="Николай II
и Георг V в детстве. | Фото: historicplay.livejournal.com." border="0" vspace="5">
Николай II
и Георг V в детстве. | Фото: historicplay.livejournal.com.
Оценивая ситуацию, историк и писатель Геннадий Соколов говорил: «Керенский не лукавил, не обелял себя задним числом. Рассекреченные документы полностью подтверждают его слова» .
Романовы должны были на самом деле отправиться в Англию, т. к. во время Первой мировой войны обе страны считались союзниками, да и члены королевской и императорской семей были друг другу не чужими. Георг V приходился двоюродным братом и Николаю II, и его супруге Александре Федоровне.
Георг V писал своему кузену: «Да, мой самый дорогой Ники, я надеюсь, что мы всегда будем продолжать нашу с тобой дружбу; ты знаешь, я неизменен, и я всегда тебя так любил… В мыслях я постоянно с тобой. Благослови тебя Бог, мой дорогой старина Ники, и помни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня как на своего друга. Навеки твой преданный друг Джорджи» .
22 марта 1917 кабинетом министров Великобритании было принято решение о «предоставлении императору и императрице приюта в Англии на время, пока идет война». Спустя неделю Георг V стал себя вести совсем не так, как писал «старине Ники». Он усомнился о целесообразности прибытия Романовых в Англию, да и путь опасный…
2 апреля 1917 года министр иностранных дел Англии лорд Артур Бальфур высказал королю свое удивление о том, что монарху не следует идти на попятную, т. к. министры уже приняли решение о приглашении Романовых.
Но Георг V проявил настойчивость и спустя пару дней написал главе МИДа: «Проинструктируйте посла Бьюкенена, чтобы он сказал Милюкову, что мы должны отказаться от своего согласия на предложение российского правительства» . В послесловии он подчеркнул, что не король приглашал императорскую семью, а британское правительство .
В мае 1917 году МИД России получил новое распоряжение от посла Великобритании, в котором указывалось, что «Британское правительство не может посоветовать Его Величеству оказать гостеприимство людям, чьи симпатии к Германии более чем хорошо известны» . Сыграла на руку и пропаганда против Николая II и его супруги, которая, как известно, была немкой по происхождению. Ближайший родственник бросил на произвол судьбы своего кузена, а печальный финал этой истории известен всем.
Некоторые историки объясняли такую позицию Георга V в отношении Романовых тем, что он боялся революции в Великобритании, т. к. рабочие профсоюзы очень симпатизировали большевикам. Опальная императорская семья могла только ухудшить ситуацию. Ради сохранения трона «Джорджи» решил пожертвовать кузеном.
Но если верить сохранившимся документам, секретарь короля написал английскому послу Бертье в Париже: «Это было твердое убеждение короля, который никогда этого не хотел». Т. е. с самого начала Георг V не желал переезда Романовых в Англию. Да и Россия всегда считалась геополитическим соперником Великобритании.
Ну а в это же время большевики поставили перед собой цель: уничтожить не только Николая II и его супругу с детьми, а также и всех родственников с этой фамилией. В
История любви, которую пытаются переписать потомки.
Матильда Кшесинская. /
Люди, жившие в России в конце XIX - начале XX века, мало задумывались над тем, каким будет их образ в глазах далеких потомков. Потому жили просто - любили, предавали, совершали подлости и бескорыстные поступки, не зная, что сто лет спустя одним из них наденут на голову нимб, а другим будут посмертно отказывать в праве на любовь.
Матильде Кшесинской досталась удивительная судьба - слава, всеобщее признание, любовь сильных мира сего, эмиграция, жизнь под немецкой оккупацией, нужда. А спустя десятилетия после ее смерти люди, считающие себя высокодуховными личностями, будут трепать ее имя на каждому углу, про себя проклиная тот факт, что она вообще когда-то жила на свете.
«Кшесинская 2-я»
Она появилась на свет в Лигове, под Петербургом, 31 августа 1872 года. Балет был ее судьбой от рождения - отец, поляк Феликс Кшесинский, был танцовщиком и педагогом, непревзойденным исполнителем мазурки.
Мать, Юлия Доминская, была уникальной женщиной: в первом браке она произвела на свет пять детей, а после смерти супруга вышла замуж за Феликса Кшесинского и родила еще троих. Матильда в этом балетном семействе была самой младшей, и, по примеру родителей и старших братьев и сестер, решила связать свою жизнь со сценой.
В начале карьеры за ней закрепится имя «Кшесинская 2-я». Первой была ее сестра Юлия, блистательная артистка Императорских театров. Брат Иосиф, также прославленный танцовщик, после революции останется в Советской России, получит звание Заслуженного артиста Республики, будет ставить спектакли и преподавать.
Иосифа Кшесинского обойдут репрессии, но судьба его, тем не менее, сложится трагично - он станет одной из сотен тысяч жертв блокады Ленинграда.
Маленькая Матильда мечтала о славе, и упорно трудилась на занятиях. Педагоги Императорского театрального училища говорили между собой, что у девушки большое будущее, если, конечно, она найдет состоятельного покровителя.
Судьбоносный ужин
Жизнь русского балета времен Российской империи была похожа на жизнь шоу-бизнеса постсоветской России - одного таланта было мало. Карьеры делались через постель, и это не очень-то и скрывалось. Верные замужние артистки были обречены быть фоном для блистательных талантливых куртизанок.
В 1890 году 18-летней выпускнице Императорского театрального училища Матильде Кшесинской была оказана высокая честь - на дипломном спектакле присутствовал сам император Александр III с семейством.
«Этот экзамен решил мою судьбу», - напишет Кшесинская в мемуарах.
После спектакля монарх со свитой появились в репетиционном зале, где Александр III осыпал Матильду комплиментами. А затем юной балерине на праздничном ужине император указал место рядом с наследником престола - Николаем.
Александр III, в отличие от других представителей императорской фамилии, в том числе от своего батюшки, жившего на две семьи, считается верным мужем. Хождению «налево» император предпочитал другое развлечение русских мужчин - потребление «беленькой» в компании приятелей.
Однако ничего зазорного в том, что молодой человек до вступления в брак познает азы любви, Александр не видел. Для того и толкнул своего флегматичного 22-летнего сына в объятия 18-летней красавицы польских кровей.
«Я не помню, о чём мы говорили, но я сразу влюбилась в наследника. Как сейчас вижу его голубые глаза с таким добрым выражением. Я перестала смотреть на него только как на наследника, я забывала об этом, всё было как сон. Когда я прощалась с наследником, который просидел весь ужин рядом со мною, мы смотрели друг на друга уже не так, как при встрече, в его душу, как и в мою, уже вкралось чувство влечения», - писала о том вечере Кшесинская.
Пассия «гусара Волкова»
Их роман не был бурным. Матильда мечтала о встрече, но наследник, занятый государственными делами, времени на свидания не имел.
В январе 1892 года к Матильде в дом прибыл некий «гусар Волков». Удивленная девушка подошла к дверям, а навстречу ей шел… Николай. Ту ночь они впервые провели вместе.
Визиты «гусара Волкова» стали регулярными, и о них знал весь Петербург. Дошло до того, что однажды ночью к влюбленной парочке вломился петербургский градоначальник, которому поступил строгий приказ доставить наследника к отцу по срочному делу.
У этих отношений не было будущего. Николай хорошо знал правила игры: перед обручением в 1894 году с принцессой Алисой Гессенской, будущей Александрой Федоровной, он расстался с Матильдой.
В мемуарах Кшесинская пишет, что была безутешна. Верить ей или нет, личное дело каждого. Роман с наследником престола дал ей такое покровительство, которого быть не могло у ее соперниц по сцене.
Надо отдать должное, получая лучшие партии, она доказывала, что заслуживает их. Став примой-балериной, она продолжала совершенствоваться, брала частные уроки у знаменитого итальянского балетмейстера Энрико Чеккетти.
32 фуэте подряд, которые сегодня считаются фирменным знаком русского балета, Матильда Кшесинская стала выполнять первой из русских танцовщиц, переняв этот трюк у итальянок.
Великокняжеский любовный треугольник
Ее сердце недолго было свободным. Новым избранником снова стал представитель дома Романовых, великий князь Сергей Михайлович, внук Николая I и двоюродный дядя Николая II. Неженатый Сергей Михайлович, прослывший человеком замкнутым, испытывал к Матильде невероятную привязанность. Он опекал ее многие годы, благодаря чему ее карьера в театре была совершенно безоблачной.
Чувства Сергея Михайловича проходили жестокие испытания. В 1901 году за Кшенсинской стал ухаживать великий князь Владимир Александрович, дядя Николая II. Но это был лишь эпизод перед появлением настоящего соперника. Соперником стал его сын - Великий князь Андрей Владимирович, двоюродный брат Николая II. Он был на десять лет младше своего родственника и на семь лет младше Матильды.
«Это был уже не пустой флирт… Со дня моей первой встречи с великим князем Андреем Владимировичем мы всё чаще и чаще стали встречаться, и наши чувства друг к другу скоро перешли в сильное взаимное влечение», - пишет Кшесинская.
Мужчины рода Романовых летели к Матильде, словно бабочки на огонь. Почему? Теперь уже никто из них не объяснит. А балерина искусно ими манипулировала - завязав отношения с Андреем, она так и не рассталась с Сергеем.
Отправившись осенью 1901 года в путешествие, в Париже Матильда почувствовала себя плохо, а когда обратилась к врачу, то узнала, что в «положении». Но вот чей это ребенок, она не знала. Причем оба любовника готовы были признать ребенка своим.
Сын родился 18 июня 1902 года. Матильда хотела назвать его Николаем, но не рискнула - такой шаг был бы нарушением правил, которые они когда-то установили с теперь уже императором Николаем II. В итоге мальчика назвали Владимиром, в честь отца великого князя Андрея Владимировича.
У сына Матильды Кшесинской получится интересная биография - до революции он будет «Сергеевичем», потому что его признает «старший любовник», а в эмиграции станет «Андреевичем», потому что «младший любовник» женится на матери и признает его своим сыном.
Кшесинская, в конце концов, будет считать, что зачат сын был все-таки от Андрея. Пусть будет так.
Хозяйка русского балета
В театре Матильду откровенно побаивались. Уйдя в 1904 году из труппы, она продолжала разовые выступления, получая умопомрачительные гонорары. За ней и только за ней были закреплены все партии, которые нравились ей самой. Пойти наперекор Кшесинской в начале XX века в русском балете означало закончить карьеру и испортить себе жизнь.
Директор Императорских театров, князь Сергей Михайлович Волконский, однажды посмел настаивать на том, чтобы Кшесинская вышла на сцену в костюме, который ей не нравился. Балерина не подчинилась и была оштрафована. Через пару дней Волконский подал в отставку, так ему его неправоту разъяснил сам император Николай II.
Новый директор Императорских театров Владимир Теляковский с Матильдой не спорил от слова «совсем».
«Казалось бы, балерина, служа в дирекции, должна принадлежать репертуару, а тут оказывалось, что репертуар принадлежит М. Кшесинской, и как из пятидесяти представлений сорок принадлежат балетоманам, так и в репертуаре - из всех балетов более половины лучших принадлежат балерине Кшесинской, - писал Теляковский в воспоминаниях. - Она считала их своею собственностью и могла дать или не дать их танцевать другим. Бывали случаи, что выписывали из-за границы балерину. В контракте у нее были обусловлены для гастролей балеты. Так было с балериной Гримальди, приглашенной в 1900 году. Но когда она вздумала один балет, обозначенный в контракте, репетировать (балет этот был «Тщетная предосторожность»), Кшесинская заявила: «Не дам, это мой балет». Начались - телефоны, разговоры, телеграммы. Бедный директор метался туда, сюда. Наконец шлет министру шифрованную телеграмму в Данию, где тот в это время находился при государе. Дело было секретное, особой государственной важности. И что же? Получает такой ответ: «Так как балет этот Кшесинской, то за ней его и оставить».
Отстреленный нос
В 1906 году Кшесинская стала владелицей роскошного особняка в Петербурге, где все, от начала до конца, было сделано по ее собственным идеям. В особняке был винный погреб для навещающих балерину мужчин, во дворе хозяйку ждали конные экипажи и автомобили. Был даже коровник, поскольку балерина обожала парное молоко.
Откуда взялось все это великолепие? Современники говорили, что даже космических гонораров Матильды не хватило бы на всю эту роскошь. Утверждали, что великий князь Сергей Михайлович, член Совета государственной обороны, «отщипывал» для своей ненаглядной понемногу из военного бюджета страны.
Кшесинская имела все, о чем мечтала, и, как многие женщины в ее положении, заскучала.
Результатом скуки стал роман 44-летней балерины с новым партнером по сцене Петром Владимировым, который был младше Матильды на 21 год.
Великий князь Андрей Владимирович, готовый делить любовницу с равным, был в ярости. Во время гастролей Кшесинской в Париже князь вызвал танцора на дуэль. Несчастному Владимирову оскорбленный представитель рода Романовых прострелил нос. Медикам пришлось собирать его по кусочкам.
Но, удивительное дело, великий князь и на этот раз простил ветреную возлюбленную.
Сказке конец
Сказка закончилась в 1917 году. С падением империи рухнула и прежняя жизнь Кшесинской. Она еще пыталась отсудить у большевиков особняк, с балкона которого выступал Ленин. Понимание, насколько все серьезно, пришло позже.
Вместе с сыном Кшесинская скиталась по югу России, где власть менялась, словно в калейдоскопе. Великий князь Андрей Владимирович попал в руки большевиков в Пятигорске, но те, так и не определившись, в чем он виноват, отпустили его на все четыре стороны. Сын Владимир переболел испанкой, выкосившей в Европе миллионы людей. Чудом избежав сыпного тифа, в феврале 1920 года Матильда Кшесинская на пароходе «Семирамида» навсегда покинула Россию.
К этому времени двоих ее возлюбленных из рода Романовых уже не было в живых. Жизнь Николая прервалась в доме Ипатьева, Сергея застрелили в Алапаевске. Когда его тело подняли из шахты, куда оно было сброшено, в руке великого князя нашли маленький золотой медальон с портретом Матильды Кшесинской и надписью «Маля».
Светлейшая княгиня на приеме у Мюллера
В 1921 году в Каннах 49-летняя Матильда Кшесинская впервые в жизни стала законной женой. Великий князь Андрей Владимирович, несмотря на косые взгляды родственников, оформил брак и усыновил ребенка, которого всегда считал своим.
В 1929 году в Париже Кшесинская открыла свою балетную школу. Этот шаг был скорее вынужденным - прежняя безбедная жизнь осталась позади, нужно было зарабатывать на хлеб. Великий князь Кирилл Владимирович, объявивший себя в 1924 году главой дома Романовых в эмиграции, в 1926 году присвоил Кшесинской и её потомству титул и фамилию князей Красинских, а в 1935 году титул стал звучать как «светлейшие князья Романовские-Красинские».
В годы Второй мировой войны, когда немцы оккупировали Францию, сын Матильды был арестован гестапо. По легенде, балерина, чтобы добиться освобождения, добилась личной аудиенции у шефа гестапо Мюллера. Сама Кшесинская этого никогда не подтверждала. Владимир провел в концлагере 144 дня, в отличие от многих других эмигрантов сотрудничать с немцами отказался, и все-таки был выпущен на свободу.
В роду Кшесинских было много долгожителей. Дед Матильды прожил 106 лет, сестра Юлия умерла в возрасте 103 лет, а сама «Кшесинская 2-я» ушла из жизни всего за несколько месяцев до 100-летия.
«Я плакала от счастья»
В 1950-х годах она написала мемуары о своей жизни, которые впервые были изданы на французском языке в 1960 году.
«В 1958 году балетная труппа Большого театра приехала в Париж. Хотя я не хожу больше никуда, деля свое время между домом и танцевальной студией, где зарабатываю, чтобы жить, я сделала исключение и пошла в Оперу посмотреть русских. Я плакала от счастья. Это был тот же балет, который я видела более сорока лет назад, обладатель того же духа и тех же традиций…», - писала Матильда. Наверное, главной ее любовью на всю жизнь так и остался балет.
Местом упокоения Матильды Феликсовны Кшесинской стало кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Она похоронена вместе с мужем, которого пережила на 15 лет, и сыном, который ушел из жизни спустя три года после матери.
Надпись на памятнике гласит: «Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка императорских театров Кшесинская».
Отнять у Матильды Кшесинской прожитую жизнь не сможет никто, как никто не сможет переделать историю последних десятилетий Российской империи по своему вкусу, превращая живых людей в бесплотных существ. А те, кто пытается заниматься этим, не знают и десятой доли тех красок жизни, которые познала маленькая Матильда.
Статьи по теме
